В начале сентября прошлого года «Степные вести» опубликовали большое интервью с главным государственным санитарным врачом Калмыкии Джангаром Санджиевым. Тогда впервые из уст, наверное, самого компетентного в республике специалиста в этой области, врача-эпидемиолога с 20-летним стажем, прозвучала объективная, что называется, разложенная по полочкам, информация об этом доселе невиданном заболевании.
И вот спустя полгода мы решили вновь обратиться к этой теме и в разговоре с тем же собеседником охватить не только текущую картину ковида в Калмыкии, но и попробовать подвести некоторые итоги прошедшего под знаком пандемии года.
Между первой и второй, а также третьей … перерывчик небольшой
– Джангар Николаевич, когда мы в прошлый раз встречались, разговор начали с того, что республика на тот момент стояла на пороге второго подъема или второй волны эпидемии COVID-19. Сегодня, когда прогнозы сбылись, в принципе, уже можно дать оценку событиям, произошедшим в этот период.
– Если смотреть статистический график, вторая волна коронавируса продолжалась с середины октября и по конец декабря, январь-февраль были уже убывающие. На сегодняшний день мы видим устойчивый тренд по снижению заболеваемости и сейчас проходим уже нижнюю точку этой горбатой кривой.
Но расслабляться пока рано. Прогнозирую, что через недели две, максимум три, начнется третья волна эпидемии. Эти заключения связаны с законами эпидемиологии: пока не наработается коллективный иммунитет, она не пойдет на спад. Разные ученые пришли к единому мнению, что его уровень оценивается от 60 до 80 процентов населения, значит, нужно получить именно такую иммунную прослойку, чтобы скорость распространения инфекции уменьшилась.
– Чем отличается третья волна от второй?
– Масштабностью, изменением клинических проявлений. Сегодня мы видим – идет активная циркуляция штаммов. У всех на слуху события в Великобритании, охваченной крайне агрессивной разновидностью короны. И это абсолютно прогнозируемая вещь. Вирус – живой организм, он приспосабливается, это происходит из-за того, что условия распространения вируса меняются. Если в начале эпидемии человечество было со стерильным иммунитетом к коронавирусу, то сегодня для того, чтобы вирусу найти жертву, он должен преодолеть определенные преграды. Потому что нарастает иммунокомпетентное население, те, кто переболел, даже в легкой форме, уже совершенно иная для него среда. Плюс человек научился предохраняться – держит социальную дистанцию, носит маску, обрабатывает руки дезрастворами. Для того, чтобы находить больше новых жертв, вирус должен изменяться, становиться агрессивнее. Поэтому мы видим тот естественный отбор, эволюцию COVID-19.
К примеру, британский штамм отличается большей контагиозностью, чем остальные. Если раньше считалось, что один больной может одного-двух человек заразить, то в случае с «британцем» поражение может доходить до четырех лиц. Это тянет за собой и утяжеление клиники, и нагрузку на здравоохранение. Сегодня этой разновидностью короны охвачено уже более 60 стран. А еще есть бразильский, африканский и прочие штаммы.
Как Калмыкия справилась с вызовом ковида
– До России эти разновидности вируса, надеюсь, еще не добрались? Британский вроде только обнаружен.
– Однозначно они уже у нас циркулируют. Проникновение любого вируса на любую территорию при нынешнем уровне социальных контактов – вопрос времени. Чем позже мы столкнемся с ними, тем лучше. Любая заминка как фора во времени нам важна. Это дает возможность подготовиться к ответам на новые вызовы.
Вообще, борьба с коронавирусом в разных странах имеет свои особенности. Россия большая, плотность населения, уровень здравоохранения, эпидемиологический анамнез везде разные, менталитет иной у людей, проживающих даже на соседних территориях. Поэтому то решение, которое в свое время принял Президент РФ, когда регионам были спущены полномочия по принятию мер, связанных с ограничениями в целях предотвращения распространения ковида, было абсолютно правильным.
– Ну и как, по-вашему, власти Калмыкии справились с этой ответственностью? Получили результат, на который рассчитывали?
– Если вспомнить, как все начиналось тогда, весной прошлого года, то, конечно, необходимо признать, что руководству республики было очень непросто мобилизовать все органы власти и управления для решения этой ответственной задачи. Созданному в конце марта региональному оперативному штабу необходимо было, что называется, брать с места в карьер по всем направлениям – и в плане апгрейда отрасли здравоохранения, и в части решения широкого круга организационных вопросов.
Так, уже в первые дни после объявления карантина в стране встала проблема нехватки дезсредств для медицинских учреждений. Мы стали думать, что делать. Первая мысль была – забрать арестованное оборудование из того, что закупили для Ики-Бурульского группового водопровода, со станции водоподготовки в п. Южный. Там по проекту шла установка по производству гипохлорида натрия. Но оказалось, что это не производственная линия, оборудование работало на готовом растворе.
Тогда было принято решение запустить в круглосуточном режиме установку по производству анолита на базе очистных сооружений в Лагани. Начали оттуда возить дезсредства для нужд медучреждений. Так продолжалось три недели. Потом мы отыскали завод по производству таких установок в Воронеже, приехали туда раньше других и скупили все оборудование, заключив прямые договоры через центр гражданской защиты населения МинЖКХ РК. В каждый район эти аппараты раздали, в городе две точки запустили, поливали улицы, скамейки этим анолитом, подъезды домов обрабатывали. В каком регионе так делали? Вот же, а мы креативили, как могли, что называется.
Проблему дефицита масок и защитных костюмов для медиков решили, организовав их пошив на производственной базе одного из исправительных учреждений. Причем сделали выбор сразу в сторону многоразовых противочумных костюмов, даже усовершенствовали их – у них было больше завязочек, вместо косынки шапочка, капюшон пришит. Нам этого добра с хорошим запасом нашили, на какое-то время хватило.
Понимая, что болезнь будет распространяться с невероятной быстротой, с первых дней принялись ремонтировать и приспосабливать социальные учреждения под госпитали. Некоторые объекты, в частности кванториум и общежитие КГУ, задействовали практически сразу, а Верхнеяшкульскую санаторную школу – через полгода, там переделки много потребовалось, но в нужный момент она уже была уже готова.
Потом мы по линии Минобороны привезли более 10 тысяч медицинских кроватей, тем самым закрыли не только текущие нужды по ковидному коечному фонду, но и потребности подведомственных учреждений Минсоцзащиты и Минобра. Благодаря этому мы со 136 коек по нормативу до 1095 единиц развернулись. Также своевременно были закуплены кислородные концентраторы, аппараты ИВЛ и все остальное, необходимое для медучреждений.
Все это я рассказываю не из желания похвастаться, решение этих организационных вопросов – часть работы, которую проводит оперштаб. Сегодня еще рано оценку давать, мы еще в процессе борьбы с пандемией. Но думаю, что история расставит все на свои места, покажет, где мы совершили ошибку, где, быть может, чересчур поверили в себя, а что было правильно сделано. В целом, считаю, республика справилась с поставленными перед ней задачами.
Статистика статистике рознь
– Вы это утверждаете, несмотря на то, что республика занимает четвертое место в стране по уровню заболеваемости на 100 тысяч населения?
– Да, число заболевших велико для нашей малочисленной республики. Но, с другой стороны, мы ведь не кочуем в юртах, как раньше, живем в основном в городах и поселках. У нас их просто немного, но плотность населения в той же Элисте и в любом другом населенном пункте, в принципе, такая же, как в территориальных образованиях, например, на Ставрополье или в Краснодарском крае. Соответственно, и скорость распространения инфекционных заболеваний сопоставима с другими регионами.
При этом мы не допустили взрывоподобного развития эпидемии, как это было в республиках Дагестан, Бурятия, Алтай, Хакасия, Крым, в Краснодарском крае, Астраханской области, Санкт-Петербурге. Когда федеральному центру приходилось бригады по несколько десятков врачей отправлять туда на помощь, чтобы удержать ситуацию под контролем.
И если уж многомиллионные города, богатые субъекты Федерации с такими проблемами столкнулись и взывали о помощи, думаете, маленькая Калмыкия могла рассчитывать на многое? Нет, конечно. Потому та помощь, которую мы запросили на тот момент, была точечная и оказана в полном объеме. Что могла Москва, то нам и дала.
В первую очередь были приняты меры по увеличению количества исследуемых проб – для ФБУЗ «Центр гигиены и эпидемиологии в РК» на выделенные федеральные средства закуплена автоматическая станция пробоподготовки. Глава республики выделил финансы, на которые Минздрав приобрел два портативных ПЦР-анализатора, потом докупили еще три единицы этого оборудования, оснастив им, в том числе, элистинскую противочумную станцию. Увеличили штатное расписание лабораторий, что дало возможность перевести их на четырехсменный режим работы. В итоге с 350 исследований в сутки на конец августа, в октябре вышли уже на полторы тысячи исследований. И когда в ноябре-декабре заболеваемость выросла, по сравнению с августом в 2,5 раза, до 700-800 человек в неделю, мы уже были к этому готовы.
Это же касалось и перестройки в системе здравоохранения: развертывание инфекционных госпиталей в непрофильных учреждениях, наращивание коечного фонда, увеличение бригад неотложной медицинской помощи, пересмотр маршрутизации больных и документального медицинского сопровождения и прочее. Выстраивание стратегии наших совместных с Минздравом действий таким образом, чтобы срабатывать на опережение, далось непросто, но это принесло результат. И именно то, что мы в августе-сентябре заложили, позволило, не скажу, что безболезненно, но в целом достойно пройти пик второй волны.
– Ваши слова как-то не вяжутся со статистикой смертности от ковида. Для нашей маленькой республики цифра просто ужасна – уже за триста смертей перевалило.
– Как бы цинично не звучало, но это ожидаемо, учитывая то, как население у нас относится к требованиям Роспотребнадзора. Вы не представляете, сколько стариков у нас после Зула переболело, соответственно, и смертность в этой возрастной категории выросла. Эпидрасследования указывают причиной этих, в основном семейных, очагов – свадьбы, юбилеи, молебны, родовые обряды. И Кетченеровский, Сарпинский и Малодербетовский районы, как нетрудно догадаться, впереди остальных.
В целом с начала пандемии в регионе общий уровень заболеваемости вырос в разы. Если в весенние и летние месяцы заражение шло по 5-7-10 человек в день, то осенью ежедневно заболевало уже до 100 человек. Это потянуло за собой и статистику летальных исходов: лето заканчивали с показателем 1,1, а на сегодняшний день он составляет уже 1,5.
Также резко в декабре-январе вырос в регионе и уровень общей смертности и, наверное, он будет держаться еще долго на отметке выше, чем в предыдущие годы. Объясняется это тем, что целый год в республике не оказывалась плановая медицинская помощь населению. Как говорят мои коллеги-лечебники, большинство соматических больных, которые поступают в отделения кардиологии, неврологии, хирургии и другие, попадают к ним в запущенном состоянии. Раньше хронический больной, допустим, сердечник или же с сахарным диабетом раз-два в течение года ложился в больницу для профилактического лечения, люди, перенесшие инсульт, проходили реабилитацию, но в прошедший период они были лишены такой возможности. И если еще добавляется корона, то это дает синергетический эффект и ту ужасную картину, о которой вы сказали.
На сегодняшний день по уровню смертности от ковида Калмыкия находится на 48-м месте среди регионов страны с показателем, как уже говорил выше, 1,5. При этом в среднем по России он составляет 2,2. Для сравнения, в Ставропольском крае этот показатель такой же, как по РФ, в Ростовской области – 4,26, Дагестане – 4,46, Краснодарском крае – 4,75.
Цифры говорят сами за себя, и они свидетельствуют: вторую волну короны система здравоохранения Калмыкии прошла достойно. Это не только мое мнение, но и оценка федерального центра, и объективные исследования, которые публикуются. Даже такие информресурсы, как «Медуза» и другие, проводящие, как они утверждают, независимые расследования, высказывают претензии ко многим регионам, но Калмыкию почему-то не называют.
Просто нам здесь, со своей колокольни, с калмыцкой сусличьей горки, проблемы кажутся масштабными. А на поверку, если сравнить ситуацию с той же летальностью в других, более благополучных, казалось бы, регионах, обстоит иначе.
В чем причина этого парадокса? Возможно, определенную роль играет наш особенный менталитет – национальный, региональный, то, что жители республики могут самомобилизоваться, самоорганизоваться в трудную минуту и выдюжить. Посмотрите на работу калмыцких медиков – наши женщины – врачи, медсестры уже год находятся безвылазно в красной зоне и продолжают день ото дня, стиснув зубы, идти спасать жизни людей.
Закрытый режим не значит безопасный
– И без того напряженную эпидемическую ситуацию в регионе, к сожалению, усугубляют ковид-вспышки в закрытых учреждениях, добавляющие нагрузку на здравоохранение, которое и без того функционирует на пределе возможностей. На днях такой инцидент произошел в Малодербетовском доме для престарелых и инвалидов.
– Помимо него купированы еще две вспышки в стардомах в Городовиковском и Целинном районах с летальными исходами среди подопечных. Из 21-го умерли четверо, персонал живой, но проблема началась оттуда. Следственный комитет по данным фактам завел уголовные дела.
В Элистинском доме-интернате для престарелых тоже было ухудшение ситуации, но они вовремя нас проинформировали, мы запустили противоэпидемические мероприятия и в результате командной работы обошлись минимальными потерями.
Выводы делать еще рано, следственные действия еще проводятся. Кстати, они не завершены и в истории с крупной вспышкой в Сарпинском психоневрологическом диспансере. К сожалению, минимизировать риски возникновения заражения в закрытом учреждении, локализовать, купировать и профилактировать не всегда удается. Потому что очень многое связано с человеческим фактором. Кстати, в ходе расследования случая в Годжуре правоохранительные органы изучали биллинг звонков и операций с банковскими картами сотрудников и выяснили, что персонал не соблюдал казарменный режим.
– Если в закрытых учреждениях невозможно соблюдать режим ограничений, тогда что уж говорить об открытых сообществах – людях, живущих в городах и селах.
– Это так, и мы уже поняли, что жизнь не стоит на месте и нужно приспосабливаться к охватившей весь мир заразе. Просто закрывшись, уйти в локдаун – не поможет. Опыт Европы это показывает.
На сегодняшний день мы в Калмыкии живем вполне нормально: ходим на работу, учимся оффлайн, семьями посещаем кинотеатры, путешествуем. Да, все это сопровождается определенными ограничениями, но так сегодня живет весь мир, и где-то ситуация в данный момент гораздо драматичнее, чем у нас.
В конце концов, есть объективные данные, характеризующие социально-экономическую жизнь в регионе за 2020 год, давайте проанализируем их. Я специально запросил информацию в Минэкономики и Минсоцразвития республики – по уровню безработицы, сохранению рабочих мест, уровню доходов населения в регионе и пр. Так вот, они не свидетельствуют о каких-то катастрофических изменениях в республике.
В целом можно с уверенностью сказать, что предпринятые государством меры по поддержке экономики и граждан с целью сгладить пагубные последствия пандемии, дали положительный эффект. И большинство из этих механизмов продолжает действовать, облегчая россиянам жизнь в непростое время.
Вакцинация как панацея
– В России уже третий месяц идет вакцинация населения. Как вы оцениваете первые результаты этой кампании в Калмыкии?
– На сегодняшний день получили прививки уже более семи тысяч жителей республики. Это капля в море. По аналогии с гриппом не менее 60 % населения должно быть привито, чтобы выработался коллективный иммунитет. С учетом переболевших и детей, которые не прививаются, необходимо минимум 80 тысяч граждан вакцинировать. И если мы до июля-августа этого не сделаем, то неминуемо получим рост заболеваемости.
Проблема в том, что вакцина в регионы поступает неравномерно. Это раз. Второе – были определенные технологические проблемы: для хранения вакцины необходимы холодильные камеры с температурой до –18 градусов, и нужно в ближайшие три минуты после открытия ампулы вводить препарат, рассчитанный на пять доз.
И даже эти высокие требования и сложные условия, которые сопровождают прививочную кампанию в России, по сравнению с зарубежными представляются более приемлемыми. Немецкая «Pfizer» и американская «Moderna», например, хранятся соответственно при минус 70 и минус 50 градусов. Из-за этого у них большие проблемы с доступностью вакцин, да и с качеством их тоже не все однозначно.
– Зарубежные вакцины практические повсеместно продемонстрировали свою недостаточную эффективность, в отличие от российских.
– Наш «Спутник» славится тем, что в нем присутствует максимальный набор генов. А скоро выйдет чумаковская вакцина, в ней цельный вирус используется, поэтому он будет практически на 99 процентов эффективен против всех антигенов. К примеру, вакцина, разработанная британским производителем AstraZeneca, которая применялась в Южноафриканской республике, эффективна для местного штамма на уровне 65-70 процентов, что гораздо меньше заявленной.
– Может, если бы Россия не продавала «Спутник» другим странам, нам бы хватило того, что мы производим, для скорейшего охвата вакцинацией населения страны.
– Та картинка, которую показывают по телевизору, из чего строятся такие предположения, немного упрощенная. Если говорить о поставках готовой вакцины за рубеж, то те 100-200 тысяч доз, по большому счету, погоду не делают. Потому что объем производства российских вакцин на сегодняшний день – минимум 10 миллионов доз в месяц. Россия продает в первую очередь технологию. Верить в то, что руководство страны продает на сторону жизненно важную вакцину в ущерб своему народу – это уже совсем из области конспирологии.
А сейчас у нас на федеральном уровне эта система перестраивается. Сегодня, если не ошибаюсь, уже две площадки из семи перешли на производство вакцины с условиями хранения до +5-+8 градусов. Меняется и дозировка: теперь вместо пяти в ампуле одна доза, и уже не нужно, открыв ампулу, быстрее ловить пятерых людей и прививать. Как раз сейчас такая вакцина пришла в последней партии в Калмыкию.
Кампания по вакцинации сопровождается массой логистических и технологических трудностей, которые мы преодолеваем. С каждым днем она набирает темп, но в любом случае как организатор здравоохранения я считаю его недостаточным для достижения той задачи, которая стоит перед нами в свете грядущей третьей волны.
– Известны вам планы по запуску новейших разработок – того же «Спутника лайт», по снятию возрастных ограничений и в группах риска для получения ими вакцины?
– По «Спутнику» ограничения 65+ были сняты еще в январе. Что касается «Спутника лайт», то сначала говорили о вводе ее в гражданский оборот летом, теперь сроки сдвинулись на конец весны. Название «Спутник лайт» говорит само за себя: этой вакциной прививаются однократно, действие ее до полугода. Она рассчитана на тех, кто уже переболел – весной, летом, осенью, у кого, скорее всего, уже низкий титр антител, чтобы не допустить повторного заражения.
Кстати, отдельные эксперты говорят о том, что для таких людей имеет смысл нет-нет иногда ходить без масок, чтобы получать микродозы возбудителя и тем самым стимулировать свой иммунитет.
– Получается, тем, кто переболел, нужно сдать анализы на защитные титры, прежде чем вакцинироваться «Спутник лайтом»?
– Не обязательно. Это только усложнит логистику и добавит нагрузку на лаборатории, которые сейчас больше заточены на первичное выявление больных.
Вакцинация снижает тяжесть заболевания и нагрузку на здравоохранение. Потому нам нужно в первую очередь привить возрастных и группы риска.
Летом отпуск не противопоказан
– Вы сказали о том, что совсем скоро мы вступим в третью волнуCOVID-19. По-вашему, сколько она продлится и чего от нее ждать?
– Она будет как минимум до конца мая, потом будет спад, и в итоге к началу лета у нас получим тот уровень заболеваемости, какой примерно был на этот период в прошлом году.
Мы отслеживаем международную ситуацию и располагаем информацией о том, что сейчас в южном полушарии, в Австралии, грипп пошел. У них там разгар лета, корона – по убывающей, но поднял голову грипп. Скорее всего, Россию ждет похожий сценарий. Если апрель-май будем переживать третью волну, то в июне, скорее всего, к ней добавится грипп. Понятно, что он будет не в том масштабе, как в свой сезон, его экспансии помешает ультрафиолет, но он появится.
– Исходя из вашего прогноза, делаю вывод, что летом в отпуск поехать не придется.
– Наоборот, я призываю всех летом уходить в отпуск, потому что вам нужно отдохнуть, поехать к морю или выбрать другой активный отдых. Но для этого нужно быть привитым, носить маску и соблюдать дистанцию. Хотя, судя по прошлому отпускному сезону, какого-то существенного вклада в подъем заболеваемости поездки жителей республики на курорты не дали.
Детям – сады, родителям – свободу!
– Давайте теперь проанализируем текущий учебный год. Кто кого заражал – учителя учеников или наоборот?
– На сегодняшний день этот вопрос остается открытым. Говорили, что дети – основные переносчики ковида, они переживают его бессимптомно. На сегодняшний день это не подтверждается. Если посмотреть практику других регионов – Москва, Сибирь, Поволжье, там же дети не учились. Как ушли на удаленку весной прошлого года и вот только сейчас возвращаются к обычному процессу. А у нас школы весь этот ученый год работали в штатном режиме. Если посмотрим по заболеваемости в этот период, возьмем, допустим, данные по месяцам, отмечаем, что рост заболеваемости произошел в ноябре-декабре, на пике общей заболеваемости. Мы определенные эпидпороги для себя ввели и, как только увидели подъем, на 12 дней раньше завершили вторую учебную четверть.
А в ближайшее время планируем возобновить работу детских садов. Кстати, в других регионах дошкольные учреждения работали, но школы стояли, у нас наоборот. И, как показывает опыт этих территорий, то был правильный эпидемиологический подход.
Теперь я уже жалею, что в свое время придерживался той точки зрения, что сады лучше держать закрытыми. Если бы мы в июле-августе 2020 года потихоньку начали их открывать, мы бы успели немного разгрузить семьи до начала второй волны, хоть на короткий период.
Сейчас совместно с Министерством образования запускаем организационный процесс по подготовке к открытию детских дошкольных учреждений. Сады почти год стоят, там нужно провести кое-где ремонт, заключительную дезинфекцию, гигиеническое обучение педсостава, успеть провакцинировать воспитателей, заключить договоры на поставку продуктов, чтобы кормить детей. Нужно время для решения этих оргвопросов. Но самое главное – определиться с тем, как будет происходить прием и выдача детей, чтобы столпотворения в раздевалках не было.
– Я думаю, наши уставшие от сидения дома с детьми мамы и бабушки будут готовы из подъезда выталкивать детей в руки воспитателей, лишь бы тех забрали.
– Да, что-то в этом роде надо ждать. Но это еще нас спасал азиатский менталитет, наши ээжи-аавы, гаги, семейный уклад, где старшие дети приучены присматривать за младшими. Спасибо нашим женщинам за понимание! У нас никто не вышел на бунты с плакатами: «Долой карантин в детсадах!». В этом я также вижу героизм жителей нашей республики. Большая благодарность им за это.
– Какие еще решения рассматриваются в рамках анонсированного вами третьего этапа снятия карантинных ограничений?
– Думаем дать зеленый свет объектам туризма. По общепиту ограничение по наполняемости в 50 человек пока сохраняется, но, думаю, в апреле будем готовы рассмотреть увеличение лимита до 100. По наполняемости кинотеатров и музеев также разрешим принимать до 75 посетителей. Спортивные учреждения уже работают в штатном режиме при условии соблюдения дезрежима, проветривания и соблюдения дистанции.
Так что, как видите, постепенно жизнь возвращается в нормальное русло. Так что будем жить! И корона нам не помеха.