Кубанские библиотекари ищут свидетельства встреч поэтов
Личность Давида Кугультинова связывала Калмыкию узами дружбы со многими людьми и краями. Работники культуры понимают, насколько важно знать, помнить и хранить эти связи. В Национальную библиотеку им. А.М. Амур-Санана в конце прошлого года обратились сотрудники Краснодарской краевой юношеской библиотеки им. И.Ф. Вараввы.
«Зная о большой целенаправленной работе Национальной библиотеки по популяризации творческого наследия Давида Кугультинова», коллеги прислали текст стихотворения Ивана Вараввы «Калмыкия» с посвящением «Народному поэту Давиду Кугультинову». Стихотворение вошло в сборник И. Вараввы «Гомон дикого поля», в нем есть такие строки:
«Но не о том спешу, Давид,
Сказать,
Чем край калмыцкий знатен…
Спросить желаю о другом:
Какой понадобилось силе,
Чтоб столько лет в краю чужом
Тебя метели хоронили?
Кому стихи свои ковал,
Что светлой искрою красивы?
Кого в изгнанье воспевал,
Смирив души своей разливы?
За отдалённою чертой
Жила Калмыкия мечтой!».
Очевидно, что поэты были в дружеских отношениях. И нашим соседям очень хотелось бы получить этому подтверждение – публикациями, совместными фотографиями и другими материалами.
Библиографический поиск, просмотр фотоматериалов (колоритную внешность Ивана Федоровича, который говорил, что его дед был прототипом Ивана Вараввы, героя фильма «Офицеры», трудно не заметить) не дали результатов. Но их знакомство подтвердил в беседе с нами народный поэт Калмыкии Григорий Кукарека. Григорий Григорьевич вспомнил, что Давид Никитич, сделав отчет о результатах рабочих командировок в Москву, уже в кулуарах с удовольствием рассказывал сочные анекдоты от Ивана Вараввы.
Конечно, они встречались в Москве, часто бывая в столице по писательским делам. С 1970 по 1990 годы Давид Кугультинов был секретарем и членом правления Союза писателей РСФСР, рабочим секретарем правления. А Иван Варавва с 1971 по 1974 годы был ответственным секретарем Краснодарской краевой писательской организации.
Еще один факт может помочь в поисках. Иван Федорович, как известно, собирал казачьи песни и помогал возрождать кубанский казачий хор. Краснодарцы предполагают, что Варавва мог с хором приезжать в Элисту. Когда были контакты, гастроли? Возможно, наши читатели помогут найти какие-то свидетельства об этом.
Также Краснодарская краевая юношеская библиотека прислала текст воспоминаний Дмитрия Ковальчука о потрясающем по своей нравственной силе выступлении Кугультинова, которое в 2021 году было опубликовано в журнале «Родная Кубань» (№2). Представляем вниманию читателей эту публикацию.
Из воспоминаний Д.А. Ковальчука, директора Института русской и иностранной филологии Армавирского государственного педагогического университета, кандидата филологических наук, доцента кафедры отечественной филологии и журналистики:
«Я вспоминаю об одном эпизоде, оказавшем на меня глубокое впечатление. Это было примерно в конце 2000-х, когда комитет по образованию Государственной Думы РФ проводил мероприятие в филармонии г. Кисловодска, посвященное формированию межнационального согласия в молодежной среде. Дежурные выступления о процентном соотношении проведенных мероприятий навевали скуку. Зал на 2/3 был наполнен молодежью северокавказских республик, по преимуществу, исповедующих ислам. И тут на трибуну пригласили выдающегося калмыцкого поэта и общественного деятеля Давида Кугультинова. С детства помню его по передачам советского центрального телевидения. Еще достаточно молодым он возглавлял комиссию по делам национальностей Верховного Совета народных депутатов СССР.
На сцену с огромным трудом при помощи помощников за 1,5 минуты взошел глубокий старик, в котором легко узнавался тот прежний Д. Кугультинов. Но когда он начал свою речь, зал замер. В воцарившейся абсолютной гулкой тишине он рассказал историю знакомства и служения его друга, православного митрополита Ставропольского и Бакинского Гедеона. Далее рассказ был от первого лица и посвящался истории начала служения Богу будущим митрополитом.
«Это было в год депортации калмыцкого народа. Мы вдвоем с мамой жили около железнодорожной станции, на которой останавливались поезда, везущие депортированных в Сибирь. Крики, стоны, просьба о куске хлеба и кружке кипятка заставили меня сбегать домой за чайником. Раньше на каждом вокзале можно было разжиться кипятком из общего чана. Набрав воды, я пошел к вагону, но остановился перед оцеплением. Круглолицый рыжий красноармеец с винтовкой сурово смотрел на меня. Испугавшись, я помчался домой. Плача, рассказал все маме. А она попросила подойти к красноармейцу и просто улыбнуться ему. Когда на дрожащих ногах я подошел вновь к оцеплению, нашел силы и улыбнулся. Я увидел, как суровое круглое лицо расплылось в ответной улыбке и превратилось в яркое солнышко. Он сделал полшага в сторону, и я юркнул к полуоткрытой двери вагона. Через минуту женская рука протянула мне пустой чайник. Пока стоял состав, мне удалось сделать 7 походов к вагону. В этот день я понял, что буду служить людям и изберу такой путь, который будет свидетельством чудес преображения человека».
Дальше Д. Кугультинов прочитал пронзительно трогательное стихотворение своего сочинения о русской женщине, протянувшей последнюю корку хлеба, оторванную от своей семьи, в вагон с депортированными. Напоследок женщина перекрестила отдаваемый кусок хлеба, спасший жизнь голодному переселенцу. Завершил рассказ поэт строками Пушкина.
Спускаться со сцены было тяжелее. Три минуты долгого пути к первому ряду зал, стоя оглушительно аплодировал ему, пока Давид Кугультинов не сел при помощи сопровождающих в кресло. Такова сила русского слова, произнесенного буддистом о православном подвиге служения людям русского священника и митрополита в более чем наполовину мусульманский зал».
Коллаж: Эльвиг Матвеев