Меньше
года назад Республиканскую больницу им. П. Жемчуева возглавил Очир
Бадма-Горяев. До этого назначения он имел за плечами немалый опыт практикующего
хирурга, заместителя руководителя одной из подмосковных больниц. Кроме
того, несколько лет возглавлял Кетченеровскую районную больницу, которую из
разряда рядовой сельской лечебницы вывел в топ-100 лучших предприятий и
организаций России в номинации «Лучшее медицинское учреждение».
С какими вызовами пришлось столкнуться на новой
должности, какие пути выбирает сегодня Бадма-Горяев – об этом и многом другом
мы поговорили с ним в рамках нашего эксклюзивного интервью.
– Очир Владимирович, начну со слов благодарности и вам лично, и коллективу нашей ресбольницы за огромный труд, спасенные жизни не только в период пандемии. Вы высококлассный хирург, эффективный руководитель, известный в профессиональных кругах специалист. А с чего начинался ваш путь в профессию?
– Родом я из поселка Яшкуль. В 1984 году закончил здесь школу №1 и сразу поступил в Астраханский мединститут. Пройдя интернатуру по хирургии в республиканской больнице, на три года уехал работать в Юстинский район, в Цаган Аман. Затем была учеба в ординатуре в Москве, где стал заниматься лапароскопической хирургией. Кстати, тогда, в середине 90-х годов, это было совершенно новое направление в российской медицине.
После ординатуры была возможность остаться учиться в аспирантуре, но минздрав республики в лице министра Бадмы Анджаевича Тачиева, узнав, что я занимаюсь изучением нового вида высокотехнологичной медпомощи, позвал работать в Калмыкию и внедрять этот вид медпомощи. 4 марта 1996 года был принят на работу в отделение хирургии республиканской больницы, а 26-го уже провел первую операцию.
Постепенно с моими коллегами начали делать операции не только по хирургии. Соваев Николай Иванович тоже стал проводить лапароскопические операции по гинекологии. В 2001 году в ресбольнице организовали отделение эндоскопической хирургии, мне предложили возглавить его. Мы делали операции уже по хирургии, гинекологии, травматологии. За медпомощью к нам, в Калмыкию, приезжали из республик Северного Кавказа, Ставропольской, Волгоградской, Астраханской областей. Но, несмотря на достигнутые успехи, в 2010 году в виду определенных обстоятельств отделение закрыли.
С 2011 года я работал заместителем главного врача Каширской районной больницы, возглавлял хирургическую службу. Здесь, конечно, получил неоценимый опыт организационно-управленческой работы. И первое, на что обратил внимание, – огромная разница в финансировании медучреждений в регионах и в Москве и Московской области. Конечно, там возможности совсем другие, любая потребность врача обеспечивалась неукоснительно. При этом калмыцкие доктора выполняли такой же объем работы, а и иногда гораздо больше, ничем не уступая столичным врачам в профессиональном плане. В 2015 году вернулся в Калмыкию на должность главного врача Кетченеровской райбольницы.
– И спустя некоторое время эту небольшую районную больницу прославили на всю страну. Стали проводить здесь инновационные операции, мастер-классы с ведущими российскими специалистами, медицинские конференции. Давайте вспомним этот период.
– Ни для кого не секрет, что возможности районного здравоохранения сильно отличаются от республиканского. Поэтому у сельских врачей есть определенные профессиональные риски и страхи. Одно дело, когда в условиях ресбольницы у кого-то из пациентов непредвиденно ухудшается ситуация с течением заболевания и требуется специализированная помощь, есть профильное отделение, где больному спасут жизнь. Другое – в районе, где такой возможности нет. На селе врач как на ладони – все видят, насколько он профессионален, и наоборот.
Я понимал, что нужно расширять наши оперативные возможности, хотел показать, что и в селе есть возможности не хуже, чем в республиканской больнице. Обратился за помощью к министру, коллегам с просьбой передать нам простаивающее в других учреждениях оборудование.
К тому времени имел неплохие личные контакты с коллегами из Москвы и других регионов. Ежегодно проводится съезд Российского общества хирургов, стараюсь регулярно принимать участие. Здесь мы делимся опытом, практическими навыками. Ранее, общаясь с докторами, приглашал к себе – посмотреть, какими возможностями мы располагаем, оценить клиническую базу, предлагал попрактиковать у нас и оказать помощь жителям Калмыкии. И, кроме того, было интересно знать их мнение, возможно ли в наших условиях выполнять высокотехнологичные операции.
Все с пониманием отнеслись к моей просьбе, откликнулись на нее. Среди них президент Российского общества эндоскопических хирургов Емельянов Сергей Иванович, ряд других известных профессоров из Москвы, Астрахани, Крыма. Мы подготовили базу, приобрели дополнительное оборудование, инструментарий. Потом стали проводить мастер-классы, на которые приезжали хирурги из медучреждений республиканского уровня, причем, они не просто присутствовали на операциях, но и ассистировали. Вот такой профессиональный рост мы получали. И, конечно, получали еще удовольствие от общения, завязывали новые контакты. Постепенно у нас увеличилось количество операций, мы стали переходить на более сложные. К нам стали приезжать на лечение из других районов республики, регионов.
Сначала решили ежегодно проводить на базе нашей больницы мастер-классы с конференцией, потом – дважды в год. Мы учились тому, что можно было делать на уровне районного здравоохранения, потом двигались дальше, получая неплохие результаты. И шаг за шагом расширяли свои возможности. Но для меня и тогда, и сейчас это повседневная работа – то, что я умею делать. Не скрою, были и тяжелые моменты, когда теряли пациентов с сопутствующей патологией. Конечно, мы старались максимально обезопасить человека с точки зрения лечебного процесса. Люди ведь идут к врачам с верой и надеждой, но организм – сложная материя.
– На должности главного врача республиканской больницы вы с 19 февраля 2020 года. С какими задачами шли, что планировали улучшить, изменить? А с чем столкнулись, учитывая то, что коронавирус перекроил все, не только отрасль?
– Мне хотелось продолжить те процессы, которые начал в Кетченерах. Хотел, чтобы ресбольница активизировалась в плане оказания медицинской помощи. Есть желание приглашать к нам сотрудников кафедр, которые курировали бы калмыцких врачей не только по хирургии, но и по другим различным направлениям медпомощи. Это дало бы возможность нашим специалистам общаться с научными сотрудниками, расширять свой потенциал, повышать профессиональный уровень.
Если говорить о реформах, то новое назначение всегда предполагает определенные обновления, изменения. С приходом нового руководителя и у коллектива есть определенные ожидания перемен, какого-то движения вперед. В этом плане мне было легче, потому что я пришел в родной коллектив, да и за плечами уже был опыт управленческой работы и четкое видение направлений своей деятельности. Работы очень много, была большая кредиторская задолженность. Сказалось недостаточное финансирование, размер которого в два раза меньше потребности учреждения.
Еще до начала пандемии успел пройти по всем отделениям, посмотрел материально-техническую базу, пообщался с коллективом каждого отделения и пациентами, выслушал коллег, поинтересовался их планами.
Как практикующий врач проводил и сейчас продолжаю проводить ежедневные утренние конференции, принимаю отчеты с дежурств. Ранее в этой больнице проработал 15 лет, из них восемь – заведующим хирургическим отделением, поэтому все процессы знаю изнутри, вижу все сильные и слабые места. Мне важно было понять, где и как нужно подкорректировать работу, чтобы улучшить качество медицинской помощи и, самое главное, безопасность лечебного процесса. Не раз обсуждал ситуацию со своими заместителями. Конечно, предполагал, что будет вспышка ковида, поэтому уже в конце февраля мы начали активно готовиться к ней. К сожалению, и по сей день продолжаем работать в условиях пандемии. Так что с планами придется пока повременить.
– Если бы знали, что придется работать в условиях форс-мажора, согласились бы на должность?
– Работы я не боюсь. Наверное, профессия хирурга помогает. А хирурги отличаются от докторов других профилей умением в условиях необходимости быстро принимать решение. Конечно, возглавить головную республиканскую больницу, а ведь это лицо здравоохранения Калмыкии, было очень ответственно. По ней судят в целом о том, как в республике ведется лечебный процесс, какие здесь специалисты. Поэтому, отвечая на ваш вопрос, скажу: “Пошел бы, поскольку работа мне знакома, но только сейчас она немного в других условиях”.
– Что-то изменилось в вас, может, стали жестче, требовательнее к себе или к подчиненным, персоналу?
– Для меня существует один принцип — помогать всем, кто обратится. Он неизменен. Не можешь сам помочь — посоветуй хорошего специалиста. Всегда с уважением и пониманием отношусь к людям независимо от места жительства, социального положения и т.д.
Что новое открыл в себе в этой должности? Каждый раз, когда выходишь на определенный этап, начинаешь лучше разбираться в людях. Есть коллеги, которые открыто радуются тебе. И есть люди, которые не принимают, зная мой “хирургический” характер и твердость в принятии решений. Да, может быть, иногда использую жесткие меры, но они дисциплинируют, ведь медицина, по большому счету, – полувоенная отрасль. И приказ здесь надо исполнять, хоть в душе ты его не совсем принимаешь. Есть должностные обязанности, которые нужно исполнять. И есть профессиональный подход к своей работе. Мы давали клятву Гиппократа, клятву российского врача. Надо придерживаться этой клятвы и работать по совести, относиться к людям справедливо. Основываясь на этих принципах, я точно знаю, что всегда смогу честно смотреть в глаза коллегам.
– Что впервые пришлось делать в новой должности – казнить, миловать, плакать, жалеть?
– Не привык юлить, говорю коллегам правду в лицо. И вижу, что большинство коллег меня понимает. Понимаете, все хотят, чтобы был порядок, чтоб не было «качелей», когда руководитель сначала сказал одно, потом другое. Или сказал одно, а делает другое. Коллектив должен двигаться гармонично, без резких движений и колебаний. Это ведь люди, у них есть семьи, дети, внуки. Коллегам сразу сказал, какие цели и задачи ставлю перед всеми нами, и что достигая их, мы шаг за шагом будем добиваться результатов.
– А как открывали инфекционный госпиталь на базе ресбольницы, как это происходило, дело-то совсем новое.
– Расскажу без утайки, как было на самом деле. Тогда один за другим возникали очаги ковида в отделениях больницы. А в этом случае нужно их полностью закрывать. Мне напоминали об ответственности за распространение коронавирусной инфекции. При этом никто не учитывал, что у нас не инфекционная больница и раньше никогда в учреждении не сталкивались с подобным. Передо мной поставили задачу – принять срочные меры, чтобы остановить вспышки. А какие меры – никто не знал. За два часа я должен был найти выход и принять решение, которое бы всех удовлетворило. Но с условием – если Роспотребнадзор его не одобрит, больницу полностью закроют.
Я предложил коллегам в западной части восьмиэтажного здания организовать инфекционный госпиталь – здесь есть специальное оборудование, специализированные отделения, хорошая лаборатория. Нарисовал схему его расположения. Пригласили эпидемиолога Министерства здравоохранения Оксану Владимировну Курдюкову, руководителя территориального отдела Роспотребнадзора Анатолия Алексеевича Французова, главного санитарного врача республики Джангара Николаевича Санджиева. Вместе обошли все помещения больницы, вызвали специалиста противочумной станции, показали, куда, кого и что будем эвакуировать. Так было принято решение, которое всех устроило.
Позже собрал коллектив и сделал презентацию инфекционного госпиталя. Начиная с 26 апреля, каждый день досконально разбирали и до мелочей обсуждали все нюансы и детали. Благодаря этому, считаю, мы минимизировали возможные проблемы.
5 мая открыли госпиталь, где по сей день воюем с вирусом. Я не оговорился – действительно, воюем, потому что каждый день как на войне. Каждый день возникают новые вопросы, которые требуется решать здесь и сейчас – то СИЗы нужны, то лекарственные препараты, то кислород. Плюс отрегулировать бесперебойную работу всех структур и подразделений. К примеру, лифт сломается – будет большая проблема. Ведь это доставка пищи, транспортировка пациентов в отделения, операционные, реанимацию.
Но коллектив достаточно боеспособный, профессиональный, ситуацию понимает, с работой отлично справляется. За это хочу особо поблагодарить своих коллег.
– И, кстати, вашу работу положительно оценил побывавший недавно в Калмыкии замдиректора Национального медицинского центра фтизиопульмонологии и инфекционных заболеваний Вадим Тестов.
– Да, он осмотрел больницу, чистую зону, и в целом дал хорошую оценку. Справедливости ради надо сказать, что были и небольшие нарекания с его стороны, когда медбрат в одном из отделений находился в маске, а не в респираторе, а личный автотранспорт – на территории госпиталя, а не на автостоянке. Я согласился со всеми замечаниями, и мы уже все исправили.
Не скрою, периодически у нас возникают проблемы с лекарствами. Иногда поставщики поставляют несвоевременно, нередко и у них на складах нет в наличии этих препаратов. И, кроме того, сейчас все еще наблюдаем рост цен на некоторые лекарственные препараты. Так, раньше упаковка тоцилизумаба, а его назначаем крайне тяжелым пациентам с ковидом, стоила 47 тысяч рублей, сейчас – 90 тысяч. Антибиотики стоили 170-180 рублей, сейчас – 500 рублей. А этих препаратов, сами понимаете, нужно немало – наш госпиталь рассчитан на 300 человек, плюс госпиталь на 100 человек в Верхнем Яшкуле, где лечим выздоравливающих. При этом зачастую у людей еще масса сопутствующих заболеваний, которые тоже нужно лечить.
Но благодаря усилиям руководства, правительства, минздрава республики решаем эти вопросы. Большим подспорьем для медработников стали федеральные и региональные выплаты. Сейчас они поступают вовремя, без задержек. Раньше были жалобы от медработников по поводу недоплат. Механизм выплат постоянно менялся. Имели место проверки прокуратуры. Мы, конечно, исправляем свои недочеты. Люди отработали с риском для жизни и здоровья и должны получить положенное.
– Недавно министр здравоохранения Калмыкии Юрий Кикенов рассказывал, что схему лечения ковида меняли уже восемь раз. С чем это связано?
– Сейчас вирус себя ведет не так, как в начале пандемии. Он стал более агрессивным, стало больше больных, которые переносят коронавирус в тяжелой форме. Если раньше КТ-исследование назначали на десятые сутки, то сейчас уже на четвертые-пятые. Процесс поражения легочной ткани стал короче. Поэтому схема лечения тоже меняется. Стали применять достаточно дорогостоящие препараты, причем уже в начале заболевания – чтобы не дать процессу развиваться. Кстати, по каждому тяжелому больному мы проводим телемедицинские консультации со специалистами ведущих клиник России.
– Вы заговорили о КТ и, конечно же, знаете, что сейчас со стороны пациентов очень много жалоб на большие очереди в диагностическом отделении ресбольницы. Люди часами ждут, когда им проведут исследование. Более того, имея на руках соответствующее направление, некоторые и вовсе получают отказ в его проведении.
– Нагрузка очень большая. В сутки – 180-200 исследований, из которых больше 50 процентов КТ-0. То есть половину исследований мы проводим тем, кому оно не нужно было. Вместо того, чтобы делать его тем, кому исследование, действительно, необходимо. А у нас ведь как – человек только зачихал, появились первые признаки, а он уже на КТ приехал. Так возникает ажиотаж. Тогда как это исследование нужно делать, повторяю, на 4-5 день с момента заболевания. Тогда результаты будут правдивыми. А человек в первый или второй день сделал КТ, поражения нет и он доволен, а через несколько дней наступает ухудшение, появляется одышка, падает сатурация. И поражение уже составляет 50, а то и 75 процентов. Я хорошо понимаю беспокойство людей за себя и своих близких, но КТ не панацея.
Сам недавно переболел, лечился у нас в госпитале, работаю всего несколько дней после выздоровления. Казалось бы, строго соблюдал масочный режим, публичные мероприятия не посещал, старался почаще обрабатывать руки, противовирусную терапию поводил. Состояние было не из приятных – повышенная температура, мышечная боль, боль в груди.
202 сотрудника ресбольницы заболели за все время пандемии, один умер. Страшно терять всех – близких, коллег, родных, пациентов. Целыми семьями умирают. Поэтому нужно беречь себя и соблюдать все меры предосторожности.
– Какие слова говорите, когда отправляете коллег в красную зону?
– Перед каждой очередной сменой обязательно провожу собрание с составом, который заходит на 15-дневное дежурство. Напоминаю, что инфекционный госпиталь – тяжелая работа, которая требует особого внимания и усилий. Что в больнице достаточно тяжелые пациенты – их привозят со всей республики, потому что только в наших условиях можно проводить кислородную поддержку. И что вирус непредсказуем, поэтому состояние пациента может ухудшиться на глазах и за ним нужно постоянно присматривать. Говорю и о том, как важно себя обезопасить – неправильно оденешься и обработаешь руки, зайдешь в помещение, где работают или отдыхают твои коллеги, заразишь всю бригаду. Нам дорог каждый сотрудник.
– Вот уже больше полугода все отделения республиканской больницы работают только в экстренном режиме. При этом плановые больные, нуждающиеся в регулярном лечении, не получают его. На ваш взгляд, правильно ли это?
– Да, пока работаем в режиме оказания экстренной медицинской помощи. Карантин не снят, а в режиме карантина работают только экстренные службы. Как снимут, начнем работать в плановом порядке. Сейчас это делать нельзя, так как есть вероятность возникновения очагов внутри больницы. У нас уже были случаи, когда при исследовании у пациента мазок показывал отрицательный результат, а через несколько дней он заболел ковидом.
Понимаю возмущение населения по этому поводу. Есть такие заболевания, когда это нужно делать несколько раз в год в условиях стационара. Как врач, я считаю, что таких пациентов надо лечить. Но пока мы вынуждены работать в экстренном режиме. И по прогнозам специалистов, ситуация с распространением коронавируса будет наблюдаться до следующего лета.
Мы еще не знаем, каким будет объем вакцины, хватит ли ее на всех, как она себя поведет, будут ли вырабатываться антитела. К слову, у переболевших ковидом антитела выделяются только в течение одного месяца. В течение следующего месяца они исчезают, то есть человек опять подвержен риску заболевания. Поэтому не стоит пренебрегать средствами индивидуальной защиты.
– Кого, по-вашему, винить в распространении коронавируса – несознательное население, плохо работающих медиков, правительство?
– Медики – конечное звено, куда приходят уже болеющие люди, мы должны оказать помощь. Нас ругают, что работаем не так, как нужно. Мы делаем все, что в наших силах. Это вирус. Наша задача – спасти. А вопросами контроля над заведениями, населением занимается Роспотребнадзор. Глупо обвинять медиков, Роспотребнадзор, власти в том, что вчера человек был здоров, а сегодня он заболел. Начинать нужно с себя. Надо соблюдать все меры предосторожности. И помнить о том, что люди, которые их тщательно придерживаются, наименьшим образом подвергнуты заболеванию. Земляки, прошу вас, носите маски, соблюдайте социальную дистанцию, мойте руки. Мы, врачи Калмыкии, которых вы все знаете, просим: «Давайте беречь себя, своих близких, окружающих. Пандемия когда-нибудь закончится. А мы должны сберечь себя и окружающих людей. Помогите и нам, медикам, в борьбе с вирусом. Мы работаем в невероятно сложных условиях, но прилагаем и будем прилагать все наши силы и знания, чтобы спасти каждого больного».