История – субстанция неосязаемая, иногда невидимая. Как-то в феврале вышли женщины с кастрюлями – нет хлеба; потом вдруг возникли сложности с железной дорогой; потом у царя появляются генералы и депутаты Государственной Думы – и венценосный монарх России подписывает отречение. И… тысячелетняя история огромной страны летит в тартарары, в ад гражданской войны.
На днях два человека, два руководителя встретились в благополучнейшей стране, и мы достоверно не знаем, о чем они говорили. Уже есть официальная информация, но, возможно, мы так и не узнаем, что на самом деле произошло, узнают, наверное, в далеком будущем наши потомки. Но лично мне показалось, что судьба мира сейчас – на весах истории. Это только кажется, что мы, каждый из нас, далеки от этого мира выверенных фраз, уверенных людей, вспышек фотоаппаратов, мира большой политики. Но это не так, далеко не так.
Поэтому в преддверии третьего празднования Дня республики хотелось бы поделиться своими мыслями, ощущениями, анализом исторического момента. Надеюсь, что мои мысли и предложения будут интересны и где-то востребованы. Взгляд отсюда, из Москвы, конечно, отличается фокусировкой, если так можно сказать, иногда другими цветовыми ощущениями, поскольку столица России, Российской Федерации, живет своей жизнью, насыщенной своими событиями, большими и малыми.
Так получилось, что я совсем молодым попал в Верховный Совет Калмыцкой АССР в тот период времени, когда начал распадаться Советский Союз. Это был настоящий представительный орган власти, обладавший серьезными законодательными полномочиями, и здесь я получил ценный и уникальный опыт в республиканской политике. Старшее поколение, пусть не в деталях, но что-то наверняка помнит: сформированный в период так называемой перестройки, Верховный Совет Калмыцкой АССР на какой-то отрезок времени стал реальным центром ключевых решений, причем последние принимались в публичной форме, в рамках парламентских процедур. Как показала практика, требуются люди, подготовленные именно к парламентской деятельности, и мало быть хорошим учителем, профессионалом-врачом, успешным директором совхоза или председателем колхоза. Но это общего плана проблема, к профессиональным знаниям и опыту – а это, безусловно, фундамент – должны добавиться навыки парламентаризма, которым надо учить; насколько знаю, процесс этот на федеральном уровне уже запущен.
Достаточно успешно Верховный Совет начал свою деятельность, но, к сожалению, затем эта деятельность зашла, точнее, ее завели – в тупик. И к стремительному развитию событий в центре республиканский парламент оказался не готов, не стал он также стабилизирующим фактором. Причина – не договорились влиятельные лица, которые хотели получить все.
Все в политическом смысле получили другие.
Вместе с тем были и хорошие дела. Благодарен до сих пор депутатскому корпусу, который поддержал мое предложение: удалось сделать первые шаги по юридической реабилитации депортированных лиц, которым в малолетнем возрасте в силу чрезвычайных обстоятельств (чтобы они не попали на лесоповалы) занижали возраст. Также был внесен проект закона, в котором предлагалось в качестве частичной компенсации предоставить скот (овец в первую очередь) депортированным, а также тем, кто там, в Сибири и на Крайнем Севере, родился. Увы, ходу инициативе не дали.
К чему все это пишу? В настоящей политике важно ощущение историчности момента, обостренное чувство понимания ситуации акторами, то есть людьми, влияющими на наши с вами судьбы, людьми, которые находятся на арене истории.
Сейчас Калмыкия приближается к своему, больше психологическому, экватору после того, как у руля республики встало новое руководсто. В одной из своих статей уже акцентировал внимание на колоссальной ответственности руководства, особенно первого лица.
Как говорил один классик, политика – это не тротуар Невского проспекта, а извилистый, где-то с буераками и оврагами, путь. События последних лет все ощутили на себе в той или иной степени. Своего рода Швейцарии, где с тихим шорохом штабелевались бы денежки, у предшественников не получилось. Темперамент людей и, видимо, карма не позволяют нашей непростой малой родине находиться в гармоничном состоянии. Кто-то хочет справедливости, и где-то это воспринимаемо; кто-то, наоборот, хочет провести остаток жизни, как персонаж из “Семнадцати мгновений весны”, в домике с синим бассейном в южной стране. Возможна и реставрация существовавших порядков, а почему бы и нет, считают третьи. Ведь каждому – свое, гласит фраза, впоследствии оказавшаяся на воротах нацистского концлагеря.
Отчетливо понятно, что, в отличие от лихих девяностых, руководство республики находится в конкретно обусловленной и где-то жесткой вертикали исполнительной власти. Многое и по компетенции не входит в правомочия местной власти, особенно в части федеральных, правоохранительных органов. Но есть такие маркеры малых побед и успехов, и по ним видно, что делаются определенные шаги в правильном направлении, ведь невозможно за два с половиной года чего-то кардинального достичь, тем более что разуверившееся население большей частью занимало позицию, которая хорошо показана в старом фильме “Свадьба в Малиновке”.
Но иногда жизненный опыт, анализ ситуации подсказывают, что нужно первым в определенный момент сделать решительный шаг, действие, обозначить вектор движения, в результате чего наступает новая политического свойства реальность. Есть такое изречение на латыни – carpe diem, образно – “рвите розы, пока не поздно”, а дословно означает “лови мгновение”. Оно об этом.
Считаю, что такой момент в республике приближается, хотя это не вопрос дней, недель, на мой взгляд, но в воздухе уже витает. Особенно это понятно для тех, кто уже видел, как быстро могут исчезнуть внешняя стабильность, экономическая устойчивость, незыблемость правоохранительных органов, как это произошло в конце 1980-х, начале 1990-х в Советском Союзе. Иногда бывают времена, когда делать новое, идти в неизведанное чревато непредсказуемыми результатами. Но и не делать, с точки зрения последствий, тоже опасно, можно потерять контроль над ситуацией. Как бы не отслеживали ситуацию соответствующие компетентные организации, до конца нельзя быть уверенными в развитии и направленности общественных процессов. И они это осознают, думаю.
Очевидно, что сейчас, в сложный период как российской, так и мировой истории, взят курс на стабильность, на сохранение устойчивости российского государства. Но там, наверху, иногда не совсем ясна подоплека многих событий, особенно в национальных регионах. Поэтому от руководителей национальных образований многое зависит, ведь действия какого-нибудь высокопоставленного чиновника федерального уровня оцениваются реально лишь его руководителем, а действия руководителей на местах, в республиках, подвергаются суду истории, и это надолго отдается эхом. Ощущают это эхо иногда не только сами акторы, но и их близкие и родные, такой исторический талион. Потому что в республиках – не просто население, а народ, народы.
Многое зависит и от простых людей, самого народа, понятно, что за прошедшие 28 лет большинство стало конформистами, это объяснимо и принимаемо.
Сам, побывав в октябрьских событиях 1993 года, увидев, как жертвами в самом трагическом исходе стали обычные, где-то наивные люди – в плащах чуть ли не болоньевых, в одежде от обычных советских галантерей, – я осознал меру ответственности того, кто становится политиком, последствия зажигательных речей и красивых жестов. Кто был в окрестностях российского Белого дома, возможно, видел самодеятельный народный мемориал погибшим в этих событиях, крайне трагическое последствие политических действий и жестов. А сколько людей теряли работу, бросали насиженные места, уезжали в неизвестность, оставляя семьи и детей, сколько людей топили свое отчаяние в алкоголе, в депрессиях и срывах в те года!
В ноябре 1993 года решение отказаться от дальнейшей политической деятельности мною было принято осознанно; стал частным лицом, сперва де-факто, а потом уже и де-юре. Хотя кто-то полагает до сих пор, что я имею отношение, например, к Степному Уложению как правовому оформлению персоналистского режима первого президента Калмыкии; в частности, Козачко А. В., председатель Народного Хурала, вот упомянул меня в числе соавторов. Надеюсь, тут какое-то недоразумение, абберация сознания, что ж, бывает.
Участие же в выборах в Государственную Думу в 2003 году не было обосновано политической логикой, целью которой является власть. Я полагал тогда, что в случае поддержки идей моей предвыборной программы могу стать в хорошем смысле лоббистом интересов республики и народа Калмыкии. Однако события показали, что эта позиция – электорально равная руководителю республики, воспринимается большинством как политическая, как шаг к должности первого лица. Ну, а лоббистом стала другая персона, кому надо, это знают, и, в общем-то, все стороны довольны, как говорится, real politik, каждый получил свой гешефт. Кроме народа, простых людей.
Кстати, возможно, эта разница в подходах к целеустановкам в своих действиях частенько приводила к непониманию моих действий, мотивов моих поступков. Еще в 1993 году большое интервью со мной в республиканской газете провидчески называлось, по аналогии с известным фильмом про разведчика Зорге, – “Кто вы, адвокат Сенглеев?”.
В части же конструкции власти первого года президентства Илюмжинова К.Н. считаю, и уже писал об этом, указанный период плодотворным с точки зрения конституционного права, ситуационно обусловленным. Тем более что события на федеральном уровне, в Москве, показали тогда: альтернативой разрешению конфликта между исполнительной властью и законодательным органом может быть и начало, по сути, гражданской войны. Система постоянных представителей президента Калмыкии в районах, фактически префектов, была создана, сформулирована в течение недели мною и моими коллегами по рабочей группе ввиду того, что систему Советов, районных и сельских, ликвидировали 30, кажется, апреля 1993 года. Причем, как мне представляется, ликвидация не была инициативой победившей на недавних выборах команды. Это пояснение к прозвучавшей в мой адрес в одной публикации реплике – что я был своего рода могильщиком представительной демократии.
По моему мнению, люди тогда с большой активностью вручили власть новым лицам. Старая номенклатура, особенно те группы влияния, что создали патовую ситуацию в Верховном Совете, тогда потерпела оглушительное поражение. Именно она, особенно ее лидеры, свои групповые интересы поставила выше общего блага – и проиграла. Но со временем лидеры проигравших групп влияния взяли реванш, пусть не самого высшего уровня, когда смогли-таки войти потом в сложившуюся систему и создать задел для более молодого поколения, особенно на министерском уровне. Ну и в экономическом плане они явно не проиграли. Сердцевиной всех действий у всех них, как мне представляется, был четко выраженный интерес какой-либо группы, забирающей львиную долю бенефитов. Уже писал и о трайбалистской подоплеке, и о калмыцком “deep state”. Это нужно знать, тем более, что потом могут (и, скорее всего, попытаются) вывернуть тему моральной ответственности на других, что уже было и в нашей истории.
Какие же шаги, действия будут судьбоносными? Что нужно делать, какой вектор будущих действий должен быть в республике?
Считаю, что судьба республики и, собственно, народа в стратегическом смысле зависит от ситуации с сельским хозяйством, какие и в каком направлении будут приняты решения в отрасли. Сложившаяся система взаимоотношений в сфере животноводства явно не соответствует требованиям времени. Или мы будем друзьями, или, как поправил меня мой хороший товарищ, все-таки останемся сыновьями степи. Или же нас ждет тот легендарный, третий и окончательный исход – а это уже в головах некоторых подспудно существует, в виде ожидания.
Экономическая политика через механизмы госкапитализма пока еще позволяет, на мой взгляд, сохранить и преумножить общественный капитал народа Калмыкии, не даст разбазарить окончательно его. И основное – позволяет правильно регулировать земельный вопрос.
Как известно, Верховный Совет Калмыкии не дал преждевременно стартовать земельной реформе в виде пожизненного наследуемого владения, особенно в скотоводческих районах. Правда, произошло это после встряски, устроенной двумя молодыми по возрасту депутатами, мною и Александром Борисовичем Шагаевым, – мы тогда в качестве протеста сорвали пленарное заседание, выйдя из зала и тем самым унеся с собой кворум для принятия официального решения. Такое было тоже…
Считаю, что нужна настоящая стратегическая дискуссия по направленности действий в сельском хозяйстве, именно общенародная, в соответствующих законных формах, чтобы общество участвовало в обсуждении. Ведь есть все инструменты общественного участия и контроля.
В связи с этим еще одним важным фактором развития является формирование современной модели взаимодействия государственных органов и общества, тем более что цифровизация процессов позволяет это делать. В этом же векторе и действия федерального центра, которому нужна объективная информация. Есть Центр управления регионом (ЦУР), он вполне может быть задействован общественностью именно в позитивных целях.
Необходимо изменить Основной Закон Калмыкии, с тем, чтобы он стал более практичным, если так можно выразиться: ключевыми должны быть положения об особенностях земельных и водных отношений. Считаю, что при принятии Водного Кодекса РФ частью субъектов Федерации не были поняты ряд положений, направленных на коммерциализацию водных ресурсов, и то, что это приведет к ухудшению общих условий хозяйствования экономических субъектов в регионах, например, в Калмыкии.
Появление уже конституционного органа, Государственного Совета Российской Федерации, позволяет ревизовать ряд моментов и в этом плане.
На наших глазах сейчас разворачиваются события, связанные с Центром опустынивания, и здесь очевидна разность подходов – уже привычного ведомственного и того, что учитывает мнение территорий, то есть региональный аспект. В силу особенностей этого вида работ либо деньги действительно реально пойдут в песок, прошу прощения за каламбур, и пустыня может стать садом, по крайней мере, она отступит, ее остановят. Либо есть риск того, что денежки пойдут в карман кого-то в соответствии с правилами “теневого государства” – “deep state” Юга России.
Та же история с печально известной организацией, судьба которой положительно решается, решена. Не даю правовую оценку действиям ее руководителей, это забота и ответственность компетентных органов; акцентирую внимание на том, что это организация была федеральной, с соответствующим, федерального уровня, контролем как ведомственного, так и общего плана. Да, она находилась на территории Калмыкии, работали наши с вами земляки, но юридически, повторяю, подчинялась центру. Это важный акцент в оценке негативного фона, существующего вокруг этой темы.
Вообще подобные схемы были распространены и в советское время, даже при партийном и народном контролях, при наличии жестокой 93-прим статьи Уголовного Кодекса РСФСР. Организаторам и некоторым покровителям удавалось уходить иногда от ответственности и даже взлетать по карьерной лестнице. Конечно, были и те, кого доставало правосудие того времени: они уходили на ВМН (высшую меру наказания) либо на огромные срока.
Мне кажется симптоматичным, что скромный республиканский министр мелиорации в конце 1960-х за 9 лет делает блестящую карьеру, становится вопреки сложившейся практике назначения первым секретарем обкома в национальной республике; его же конкуренты теряют свои должности, а иногда и жизни, точь-в-точь, как это происходило на политическом олимпе советского государства. И республика в результате этого, на мой взгляд, потеряла свой позитивный ход, погрязла со временем в склоках, дрязгах, так как люди потеряли ориентиры, в том числе и нравственные. Вследствие этого республика, народ пришли ослабленными, не готовыми к решающим событиям перестройки и к ее, увы, печальным где-то последствиям.
Поэтому еще одним важным моментом является формирование общественной атмосферы, направленной на создание нового общественного капитала, что повлечет со временем и реальные изменения в экономике. Ведь в основе всего именно человек, его способность создавать добавленную стоимость. В этом плане всецело поддерживаю курс руководства республики на возвращение лучших традиций как советского периода, особенно в части общности многонационального народа Калмыкии, так и досоветского периода, когда не надо было после каких-то внешних инсинуаций доказывать, что калмыки в большинстве своем не предатели, не воришки.
Зная историю ойратов и своего зюнгарского рода, считаю: ключевым фактором сохранения народа является понимание того, что сформирован новый народ – калмыки, хальмг, здесь, в междуречье Волги, Дона и Кумы. Все остальное – от лукавого. Необходимо подумать о системном общении с нашими земляками любой национальности, разбросанными по городам и весям страны. Знаю, что руководством республики уже предпринимаются определенные действия в этом направлении. Полагаю, что нужен хорошо продуманный, современный алгоритм взаимодействия и деятельное участие в жизни республики нас, живущих вне Калмыкии.
Судьба нас самих – в наших руках, мы знаем эту чеканную цитату, и она, как никогда, актуальна сейчас. Ведь еще есть самый ценный ресурс – достаточно квалифицированный, мобильный, способный адаптироваться к различным условиям человеческий капитал, люди, в большинстве своем любящие родную Калмыкию.
Полагаю, что главное сейчас – не воевать в буквальном смысле, “налог кровью” уплачен сполна нашими предками, нужно стать победителями на экономических фронтах. Чтобы показателем победоносности было то, что рядом с брендами “корейский Самсунг”, “японская Сони”, “немецкий Фольксваген”, “испанский хамон”, “чешское пиво” был бы, например, “калмыцкий махан”. И это не шутка из Худлахар-шоу. Наше мясо пока без химических добавок и по качеству является “пищей для богатых”, оно не фастфудное.
Таким образом, в существующей ситуации, если мы вместе внесем, “вошьем” в различные федеральные документы стратегического характера свое видение развития республики, докажем необходимость и полезность ряда действий как России, так и Калмыкии – это даст шанс позитивному развитию республики. Тогда все, кто обязан, и те, кто хочет, может, считает необходимым помочь республике, – будут действовать сообща во благо России и Калмыкии, посвятят, образно говоря, себя “острию копья”. Тем самым не допустим того, чтобы мы, как песчинки, были разбросаны ветром Истории.
Уралан, Калмыкия!
Юрий Сенглеев,
член Общественной палаты Калмыкии