Ровно четыре месяца – день в день – минуло с тех пор, как интернет-газета «Степные вести» написала о зверском избиении и попытке ограбления известного человека, главы фермерского хозяйства «Ангай», заместителя председателя Совета старейшин при Главе РК, пенсионера Улюмджи Анджиевича Манджиева. Об этом можно прочитать здесь.

Вот что он тогда рассказывал: «Мне сзади на голову набросили какой-то пакет или мешок, кто-то обхватил шею, сдавил. Я голову чуть-чуть повернул, лицо, кажется, знакомое. Тут меня начали скотчем обматывать. Как в американских боевиках. Руки зафиксировали, потом – ноги. А он все душит. Я отбивался, как мог. А потом мне в подбородок ствол пистолета прижали. Я прорычал: убери! Он убрал и по голове рукояткой долбанул. Затем – еще два раза – сильно так, сильно – чем-то тяжелым. Как монтировкой. Такой удар! Ужас просто. Кровь полилась. И мысль в голову пришла такая: не потерять сознание. Это я еще стоял. Один сзади душит, другой – вяжет.

Потом – еще удар по голове. Сбили с ног. И начали бить. Ногами. Даже на голову наступили и давили, повторяя: не кричи! Били сильно. Было больно. И постоянно: где деньги? Где деньги?! Где деньги?!!»

После этого случая было возбуждено уголовное дело по статье о разбойном нападении; редакция пообещала проследить за ходом расследования (как оно проводилось и проводилось ли вообще, это уже другой разговор), но то, что произошло 1 июня, то есть четыре дня назад, стало ушатом холодной воды.

Говорят, снаряд в одну воронку не падает дважды. Падает, еще как падает!

В прошедшую пятницу Людмила Георгиевна Манджиева, супруга Улюмджи Анджиевича, после того, как муж отправился по делам, занималась ничегонеделанием. Прошло минут пятнадцать после его ухода, как на веранде заскрипели половицы. Наверное, хозяин вернулся, опять что-то забыл, подумала она, но на всякий случай крикнула: «Кто там?!» Молчание. Взяла с кресла свой сотовый и только собралась выйти, как в комнату ворвались двое в черных с прорезями масках – один невысокого роста, можно сказать, щуплый, а другой, наоборот, – крупный, плотного телосложения. Громила держал в руке черенок от лопаты.

«Когда я увидела эту биту, очень испугалась, – вспоминает Людмила Георгиевна. – Еще свежи были в памяти воспоминания о нападении на моего мужа. А когда он положил ее рядом со мной, где я сидела на кровати, ну, думаю, всё!»

Один бандит сразу выхватил из рук опешившей от страха пожилой женщины мобильник, схватил лежащую на диване футболку, натянул ее на голову жертвы.

«Ребята, я задыхаюсь. У меня гипертония, сахарный диабет, сердце больное, у меня во рту пересохло, я дышать нормально не могу, дайте воды», – залепетала она.

Пожалели. Слегка приподняли футболку и прижали к губам горлышко бутылки. Людмила Георгиевна едва успела сделать три глотка, как воду убрали.

Потом приказали: «Ложись на пол на живот!»

«Ребята, я же не встану тогда, сжальтесь».

«Тогда на кровать лицом вниз!»

Не мешкая, за спиной затянули руки пропиленовым шпагатом (которым тюки сена и соломы обвязывают), ноги крепко зафиксировали стареньким мужским ремнем.

Пока один из налетчиков шарил по квартире, второй сидел рядом и все повторял: «Бабка, тише! Бабка, не шуми! Бабка, молчи. Он ужасный. Если услышит – зарежет или убьет не раздумывая».

А потом сразу: «Где деньги? Где деньги? Где золото?»

«Я в ответ: ребята, нет никаких денег, честное слово, нет денег. Муж недавно вернулся из Москвы, ездил на операцию. Все потратил. Вон сумочка сзади меня лежит, в ней кошелек, там семь тысяч, забирайте». Как раз ее пенсия, 7 400.

Видя, что от жертвы толку нет, бандиты соорудили из лежавшей неподалеку тряпки кляп и стали запихивать его в рот женщины.

Рассказывая о налете, Людмила Георгиевна еще и сохраняет чувство юмора, улыбается. Хотя в тот момент ей было далеко не до смеха. Бандиты заталкивали поглубже кляп вместе со вставной верхней челюстью, и она кое-как им сумела это объяснить. Кляп немного уменьшили.

«Они первый раз руки плохо, видимо, зафиксировали, я – туда-сюда и освободила их. А тут этот мелкий из комнаты забегает, увидел и орет на подельника, чтобы тот потуже завязал и чтобы в окно за калиткой внимательно следил – вдруг хозяин вернется, или кто-то из соседей зайдет. Вот тогда и затянули мне руки так, что долго отечность не спадала», – вспоминает Людмила Георгиевна.

Все это происходило быстро, крутилось, как в калейдоскопе. По всему было видно, что налетчики торопились. Обыскали все сумки, перерыли в шкафу, в шифоньере, перевернули все вверх дном.

Оно и не удивительно: все происходило средь бела дня, примерно в 13 часов, и продлилось минут 15-20. Напоследок бандиты с большим трудом стянули с уже опухшего пальца жертвы обручальное кольцо и спешно ретировались. Думала, что с пальцем оторвут, показывая руки со следами от шпагата, говорит Людмила Георгиевна.

Они, прихватив четыре бутылки водки, убежали, а она попыталась, было, высвободиться. Никак. Под подушкой у нее был спрятан кухонный нож. Как она пояснила, после ограбления мужа решила таким способом себя обезопасить. В случае чего, мол, пырну. Не успела воспользоваться, смеется она. Кое-как попробовала нащупать его связанными руками – бесполезно.

И все же примерно через час удалось высвободить одну руку. Сразу стянула с себя футболку, вытащила кляп. Глядит, нож лежит на письменном столе, а рядом сотовый телефон. Не тот старенький, что утащили, другой, поновее.

«Они когда меня переворачивали, когда под матрас заглядывали в поисках денег, тогда, наверное, и увидели нож. Даже кровать приподнимали, вытащили из-под нее чемодан, которому уже лет пятьдесят. Выпотрошили его, но кроме постельного белья и полотенец в нем ничего не было. А телефон, скорее всего, в горячке оставили, – рассуждает потерпевшая. – Я сразу позвонила соседям, живущим напротив: “Света, придите вместе с Петей ко мне”. А ноги не могу развязать. Те быстренько прибежали, увидели этот погром и просто остолбенели».

Такая вот примерная картина произошедшего. Кто это мог сделать, Людмила Георгиевна даже и предположить не может. Всю жизнь проработала учительницей в Балковской и Ики-Чоносовской школах. Односельчане уважают, за семьдесят два года жизни врагов не нажила.

Однако Улюмджи Анджиевич абсолютно уверен в том, что оба преступления совершили одни и те же люди. И по комплекции подходят, и те же требования – деньги, золото, – и руки-ноги связали, да и вообще почерк схожий. Скорее всего, налетчики посчитали, что дома никого нет, поэтому и решились на дерзкое преступление.

Вообще, у супружеской четы, да и у меня тоже, появилось немало вопросов к следствию. Например, такой: почему дознание по горячим следам проводилось без оформления протокола? Почему лишь на следующий день начальник Целинного ОВД полковник полиции Валерий Эрендженов и начальник уголовного розыска капитан полиции Дмитрий Долбанов снимали показания, соблюдая все необходимые формальности? Почему полицейские не предъявили удостоверения личности перед тем, как перейти к процессуальным процедурам? Почему некий майор, когда я попросил его представиться, просто отмахнулся и спешно покинул подворье?

Со времени первого разбойного нападения прошло более пяти месяцев – и тишина. А раз тишина – то почему бы не пойти на дело во второй раз? Все равно ведь никому ничего не будет? Можно ведь и так рассуждать?

Здесь еще один интересный пассаж получается. По словам Улюмджи Манджиева, когда нашли его угнанную «Ниву», в ней обнаружили следы крови. Экспертиза якобы показала, что это – кровь владельца машины, то есть его. Во всяком случае, так ему сообщили в полиции. Он категорически утверждает, что когда приехал в тот злополучный вечер домой и ставил легковушку в гараж, никакой крови в ней не было. Потом машину угнали, и лишь после этого в ней появились подозрительные пятна.

«Я так им это и сказал: все ваши слова – ложь. Не могло в салоне оказаться следов моей крови, – горячится Улюмджи Анджиевич. – Я находился в нем здоровый, не побитый. Думаю, это кровь одного из нападавших. Может, он порезался, когда окно разбивал. Лишь после моего возмущения старший следователь капитан юстиции Эрдни Доштаев демонстративно снял с машины переднюю панель (к тому времени прошло уже полтора месяца), мол, на повторную экспертизу. И до сих пор ни слуху ни духу. Для чего и кому нужен был этот подлог? – спрашивает недоумевающий фермер.

(Если его утверждения верны, то данные действия  квалифицируются как служебное преступление, предусмотренное, ст. 303, ч. 3 УК РФ – фальсификация доказательств по уголовному делу о тяжком или об особо тяжком преступлении, <…> наказывается лишением свободы на срок до семи лет с лишением права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью на срок до трех лет – авт.)

Я вот так понимаю, – продолжает Улюмджи Манджиев. – Мой конфликт с Айтой Анджиевым по поводу кражи скота – дело вел Доштаев. Потом меня избили, как я думаю, по наущению того же Анджиева. Дело ведет Доштаев. Сейчас вот ограбили мою жену – кто будет вести дело, не знаю, мне не говорили. Но старший следователь – опять Доштаев. Не могу утверждать, но у меня создается впечатление, что Айту Анджиева и Эрдню Доштаева что-то связывает. А тут еще якобы моя, а на самом деле не моя, кровь на панели. Что-то здесь не чисто».

Улюмджи Анджиевич немало еще интересных подробностей привел, в частности, о том, что его самого и племянника зачем-то проверяли на полиграфе. Может, сам себя избил, посчитали в полиции? Как унтер-офицерская вдова. Мне трудно было не согласиться с рассуждениями ни за что ни про что пострадавшего умудренного жизнью пожилого человека. Теперь дело за следствием. Как, впрочем, и в предыдущий раз.

Улюмджи Манджиев намерен по этому поводу обратиться к министру ВД по Республике Калмыкия генерал-майору Андрею Мишагину. С просьбой помочь разобраться в этом деле.

Фото автора

и из архива редакции