Не знал Петр Анацкий, что станет камнем преткновения почти через сто лет после своей гибели. Игрушкой в «стаканных бурях», в войнушке мнений. Провела своеобразный опрос своих знакомых на тему, что они знают об Анацком, что думают по поводу возвращения его имени пресловутому элистинскому проспекту, в постсоветский период обретшему табличку в честь обаятельнейшего авантюриста.
Трое из моих собеседников откровенно признались, что не хотели бы быть втянутыми в это обсуждение. На вопрос «Почему?» отметили, что не нравится явное столкновение людей, с упором на религиозную нетерпимость Анацкого. Не убедили их профессиональные историки, а убедили страстные (поэтому пристрастные) любители истории. Ну, причина неубедительности первых общеизвестна: профессионалы опираются на подтвержденные факты, фолк-историки в своем разгуляй-поле оперируют безымянными очевидцами, легендами и даже фактами, увы, лишь теми, что им в строку.
Были среди опрошенных и те, кто вообще не знает об Анацком. Одна собеседница выразила сожаление по поводу того, что желание людей вернуть проспекту имя участника Гражданской войны – просто очень «горячая» тема для фейсбушных войн. Другая моя знакомая заметила, что вообще бы ввела мораторий на присвоение имен участников той войны, брат на брата, так как не все еще улеглось в головах людей. Сто лет прошло – не улеглось?
Возможно, это следствие нашего «фрагментарного» знакомства с историей. Вспоминаю, как пришел в 1990-е годы один мальчик в библиотеку и попросил материал о Несторе Махно (правда, имени его он тогда не назвал). Взял книги для написания школьного реферата. Мы, люди советского периода изучения истории, вздохнули: «А мы в школе писали о Сергее Лазо».
Так что же показал опрос? Разброс мнений и суждений, основанных в большинстве своем на том, что было вычитано в интернете, причем недавно, в эти июльские дни. Кстати, политический долгожитель Фидель Кастро оставил завещание с запретом присваивать его имя улицам и т.д., а также устанавливать ему памятники. Другой политический деятель – Нурсултан Назарбаев – имеет при жизни памятник, и город его детства носит его имя. Надо жить долго, чтобы люди считались с твоей волей…
Петру Анацкому судьба отмерила короткий век, как и многим его современникам. В крови и муках гражданской войны рождалась наша автономия, и для многих участников исторического съезда в Чилгире, прошедших к июлю 1920-го через тектонический разлом в отношениях внутри семьи, родного хотона, улуса, народа, через смерти и смерчи жестоких столкновений, выбор в пользу красных – это был выбор в пользу автономии. Не вдруг и не спонтанно собрались в одном месте столько делегатов. Какая же трудная задача была выполнена организаторами съезда (а их с полным правом можно назвать наследниками П. Анацкого, давайте не забывать об этом) – разъяснить землякам причины происходившего, перспективы и последствия в случае принятия судьбоносного решения. И потому будем осторожнее с оценкой событий и личностей того непростого времени. Сто лет назад была война, был раскол и были трагедии. Сто лет спустя – войнушки в интернете, причем с «закрытыми забралами»…
Когда-то поэт Иосиф Бродский посетовал, что мы не читаем нужных книг. В данной исторической ситуации беспамятства хорошо бы всем судящим-рядящим историю той войны прочитать книгу Юрия Трифонова «Старик». Это повесть честного незаурядного писателя о герое Гражданской Миронове. Трифонов не был в чести у бонз советской литературы, но его читала мыслящая часть советского общества.
И хорошо бы почитать стихотворение Марины Цветаевой, которое она написала в 1920 году.
Зоя НАРАНОВА
Фото: https://polzam.ru
«Ох, грибок ты мой, грибочек, белый груздь»
Ох, грибок ты мой, грибочек,
белый груздь!
То шатаясь причитает в поле — Русь.
Помогите — на ногах нетверда!
Затуманила меня кровь-руда!
И справа и слева
Кровавые зевы,
И каждая рана:
— Мама!
И только и это
И внятно мне, пьяной,
Из чрева — и в чрево:
— Мама!
Все рядком лежат —
Не развесть межой.
Поглядеть: солдат.
Где свой, где чужой?
Белый был — красным стал:
Кровь обагрила.
Красным был — белый стал:
Смерть побелила.
— Кто ты? — белый? — не
пойму! —привстань!
Аль у красных пропадал? — Ря — азань.
И справа и слева
И сзади и прямо
И красный и белый:
— Мама!
Без воли — без гнева —
Протяжно — упрямо —
До самого неба:
— Мама!
Марина ЦВЕТАЕВА
1920 г.