Для обывателя термин «лошадь мясной породы» звучит несколько непривычно и даже режет слух. Услышав его, защитники природы станут на дыбы, а «зеленые» за такие посягательства на прекрасное животное могут даже и на дыбу вздернуть. С такой постановкой вопроса я отчасти согласен. Мне нравятся лошади за их изящество, стать, прекрасные черты, благородство, наконец. И вообще, лошадь, как и собака, издревле считалась другом человека. Но так уж устроен Homo sapiens, что, глазом не моргнув, запросто схарчит любого, даже близкого друга, и не подавится.
И все же, если отбросить в сторону всякие сантименты, то следует признать, что конину употребляют в пищу в Бельгии, Венгрии, Нидерландах, Дании, Италии, Норвегии, Швеции, Японии, а также в России и странах СНГ. К примеру, на душу населения во Франции приходится ежегодно 2,2 кг конины, в Швеции – 0,9 кг, Бельгии – 3,2 кг. У нас она является традиционным продуктом питания населения Башкортостана, Бурятии, Горного Алтая, Татарстана, Тывы, Калмыкии. В среднем производство конского мяса в России находится на уровне 80 тысяч тонн в год, что составляет 9 процентов от мирового. Следует отметить, что оно отличается высокой биологической ценностью. В нем содержатся белки, жиры, витамин А, витамины группы В и ниацин; богато и железом, микроэлементами – медью, кобальтом, йодом.
По мясной продуктивности лошади практически не уступают крупному рогатому скоту специализированных пород. Конское мясо чаще идет на приготовление разных копченостей. Из него готовят более 10 видов колбас, консервы. Мясное табунное коневодство характеризуется высокой экономической эффективностью, так как уровень его рентабельности составляет от 50 до 100 процентов.
Оказывается, в Калмыкии тоже успешно развивается мясное коневодство, мало того, даже выведена породная линия главой крестьянско-фермерского хозяйства «Ангай» Улюмджи Анджиевичем Манджиевым, бывшим директором совхоза «Ленинский» Целинного района.
Если вспомнить прошлое, то в 1991-м году «сверху» поступило распоряжение организовать хотя бы три КФХ. Дело новомодное, люди боялись отдавать себя во власть эксперимента, а Улюмджи Манджиев как человек исполнительный взял под козырек. Решил испытать новшество, как говорится, на своей шкуре, точнее, на шкуре племянника Церена. Уговорил его взять кредит: ведь чтобы хорошо начать, необходим стартовый капитал – куда же без него! Хотя в то время «Ленинский» был хозяйством молочного направления, они решили всерьез заняться мясным скотоводством, то есть разводить КРС калмыцкой породы.
Закупили телок, бычков – и дело пошло. Однако лет через семь-восемь племяннику надоело фермерствовать, и падающее знамя подхватил дядя. К тому времени крупного рогатого скота почти не осталось, но были три ездовые лошади. Манджиев-старший прикупил еще несколько.
– Однажды еду по Троицкому, – рассказывал Улюмджи Анджиевич, – вижу, на бричке, запряженной кобылой-тяжеловесом, едет молодая женщина, а рядом – жеребенок. Красавец просто!
– Да, именно так и было, – вспоминает Вера Тареева. – Я тогда работала в детской конно-спортивной школе, туда и направлялась. Через некоторое время подъехал Улюмджи. Познакомились. Он изъявил желание купить жеребенка. Приехал муж Николай, с которым они и ударили по рукам. Так жеребенок по кличке Енисей сменил хозяина.
С него, можно сказать, все началось. Новоявленный коневод приехал на точку,
которая, можно сказать, была для него родной. Ведь в 1957-м году Манджиевы вернулись из Сибири именно на это место. Здесь оборудовали землянку, здесь и жили. Да и прикипели к этому месту. Сейчас тут небольшой домик, еще построенный братом, которого, увы, уже нет в живых.
…А потом жеребенок подрос и, превратившись в статного трехлетнего красавца, стал заглядываться на местных кобылок, с которыми пасся в одном табуне. Как водится в таких случаях, появились детки. Со временем поголовье увеличивалось, вбирая в себя лучшее от владимирского тяжеловоза и местных калмыцких лошадок. А когда табун вырос до полусотни, Улюмджи Анджиевич стал подумывать о создании нового 
породного типа.
Сам он человек грамотный, еще в 1969-и году окончил ветеринарную академию имени Скрябина, кандидат биологических наук. То есть, в этом деле не профан. Однако требовался настоящий специалист-селекционер в области коневодства. И Улюмджи Манджиев направился в Рязанскую область, в село Дивово, где находится Всероссийский научно-исследовательский институт коневодства. Там и нашел единомышленника в лице академика Валерия Васильевича Калашникова, с которым заключил договор о взаимодействии.
Прошло уже немало лет, но тесное сотрудничество продолжается. Результатом стало авторское свидетельство на новый мясной тип калмыцкой породы лошадей, а также патент, свидетельствующий о том, что именно Манджиев Улюмджи Анджиевич является собственником этой разработки, что это его селекционное достижение.
Правда, он подумывает оставить это хлопотное дело: как-никак минул уже 78-й год, возраст, сами понимаете. Однако, несмотря на это, наш коневод полон сил и энергии, так что он просто прибедняется. Хотя судьба не баловала его. Как и все калмыки, прочувствовал на себе тяготы лишений в сибирской ссылке, куда попал в четырехлетнем возрасте. По его признанию, тот период он плохо помнит, зато до сих пор в глазах стоит возвращение на родину.
Старший брат, тот еще в 56-м сменил сибирскую тайгу на степные просторы. Приехал в «Ленинский», стал обживаться. Приняли его гуртоправом, работал вместе с Муслимом Ажгалиевым, казахом, которому тоже немало горя пришлось хлебнуть. Жили в одной землянке; семья казахов – на одной половине, калмыки – на другой. «Три брата, я, сестра, мать, отец… Семь человек», – вспоминает мой собеседник.
Видя такую патовую ситуацию, решили разделиться, помогли построить еще одну землянку шалашного типа для них. Так и разъехались. А в 58-м, когда получили ссуды
по десять тысяч рублей, стали обустраиваться капитально. Пацаны месили глину с соломой, а взрослые делали саманные кирпичи (или блоки), если так можно выразиться. Вот так и появилась эта самая «точка», на которой ныне обитает свыше трехсот лошадей. Как считает Улюмджи Манджиев, разведение лошадей именно такого типа – занятие весьма выгодное, так как затраты составляют около десяти процентов от прибыли – содержание табунщиков, водопой, прививки, а лошади пасутся круглый год, причем сами по себе. Порода такая, что не требует большого ухода.
Вообще-то у Улюмджи Анджиевича есть такая задумка – вывести настоящую калмыцкую породу лошадей, отвечающую всем требованиям мясной. Но, как он сам признался, годы берут свое. Хотя рязанские специалисты, с которыми он по-прежнему сотрудничает, усиленно подталкивают его к этому. Ведь это – прямой путь к получению Государственной премии. Престиж. Слава. Ну, и, что тоже немаловажно, деньги. Пусть и небольшие. А лошадники, как сказал мой собеседник, живут долго. Семен Буденный, Ока Городовиков, Климент Ворошилов. Так что нужно подумать. Не исключен вариант, что со временем его хозяйству будет присвоен статус племзавода по разведению лошадей калмыцкой мясной породы. Судя по всему (а человек он очень энергичный), задумка может воплотиться в жизнь.
К слову, Улюмджи Анджиевич Манджиев тоже окончил среднюю школу в поселке Ики-Чонос, и мы, выполняя обещание, рассказали еще об одном их прославленном земляке.
Фото автора